«Горе от ума» А.С. Грибоедова: сюжет комедии; мотив сплетни в сюжете. Соотношение образов Чацкого и Репетилова. (Ю.Н. Тынянов «Сюжет “Горя от ума”»)

«С точки зрения хронологии (мы пока говорим только о ней), грибоедовская комедия нередко подвергается двойной аберрации. С одной стороны, она воспринимается как произведение доромантическое, воплощающее художественное мирощущение классицизма и Просвещения (ум как определяющая эстетическая категория). С другой - как произведение, «преодолевшее» романтизм и ознаменовавшее наступление «новой эпохи» - эпохи реализма». (Манн Ю. В. Русская литература 19 века. Эпоха романтизма)

Манн: Широко известен пушкинский отзыв о Чацком (в письме к А.А. Бестужеву от конца января 1825 г.): «А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времен с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? <...> Первый признак умного человека - с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми...» Если оставить в стороне утверждение о неуместности речей и инвектив Чацкого (на этот вопрос исчерпывающий ответ дал И.А. Гончаров в статье «Мильон терзаний»), то само по себе стремление Пушкина оспорить единственность грибоедовского персонажа обусловливалось художественным текстом комедии. Тут особенно красноречиво применение Пушкиным к Чацкому выражения «добрый малый», превратившегося со временем в формулу похожести («Иль просто будет добрый малый, Как вы, да я, как целый свет...» - «Евгений Онегин», глава восьмая, опубл. В 1832)

Манн: Но ведь, с сущности, эту тенденцию - оспоривания единственности и исключительности - выражает и сам Чацкий: «Теперь пускай из нас один, / Из молодых людей, найдется - враг исканий...» Такой человек - Чацкий. Но характерно уже само допущение возможности появления подобных людей «из нас», т. е. из молодежи. <...> У Чацкого же, за пределами сценического действия, за сценой находятся единомышленники, вроде двоюродного брата Скалозуба, который «крепко набрался каких-то новых правил». Соответственно и общая картина времени, ее колорит, в представлении Чацкого, меняются, выглядят не столь мрачными: «Нет, нынче свет уж не таков», теперь «вольнее всякий дышит...».

 Манн: Правда, попытка Чацкого осуществить свои стремления, служить «делу, а не лицам», обернулась горьким разочарованием, привела к конфликту (слухи о его «связи» с министрами, потом «разрыве»), послужившему, возможно, причиной его отъезда за границу. В этом своем отрезке судьба Чацкого приближается к обычной фабульной схеме романтического персонажа, к такому ее моменту, как разрыв привычных связей, уход, начало странствий или скитальчества. Совпадает и следующий затем важный момент - возвращение на родину, в Москву, как новая попытка испытать судьбу и восстановить свои отношения с окружающими. Есть у этого момента еще одна вполне романтическая составляющая - его мотивировка. Чацкого отличает не просто способность горячо и самозабвенно любить. Любовь переживается им с такой полнотой, силой и богатством ощущений, которые в литературе были раскрыты именно романтизмом и связаны именно с образом романтика.

В Москву он возвращается в первую очередь ради встречи с Софьей — то есть по велению своей любви. После развитие личной драмы происходит отчуждение. «В речах Чацкого звучат тоска, отчаяние, сарказм; он гремит инвективами». «И новый, вторичный его отъезд из Москвы - это уже не путешествие, а действительно разрыв, бегство, причем бегство спонтанное, стремительное, даже вне нередко преследуемой романтическим персонажем цели приобщения к естественному народу, - в полном смысле бегство «в никуда»».

«И еще один значащий в романтическом контексте штрих: Чацкий, говоря словами Гончарова, «впадает в преувеличения, почти в нетрезвенность речи»». Однако Чацкий обладает и чертами, не характерными для романтического героя.

Манн: «В связи с этим развивается и важнейший для комедии мотив — ума. Просветительская категория ума подтвергается строгому анализу, релятивируется - процесс, нашедший паралельное отражение и в русской критике». «В иерархии душевных способностей, которой он [Чацкий] придерживается, ум занимает высшее место; поэтому уже само наличие ума должно гарантировать то, что он будет любим. Увы, любят не всегда за ум и не всегда умных. А это значит, что и адекватную картину мира не всегда предоставляет именно ум как высшая и единая в себе интеллектуальная способность. То, что именуют умом, на самом деле многоликое явление, составленное из множества умов и разнообразных способностей. Попытка накинуть на них некую узду бесперспективна и чревата последствиями трагикомического свойства, как это и произошло в пьесе. Поэтому грибоедовское произведение - не только о потерпевшем поражение умном - очень умном! - человеке, но и о перепетиях ума - комедия ум».

Манн: «И вот что интересно: критика категории ума возникает в произведении Грибоедова в русле романтического мироощущения, преодолевающего просветительские категории и нормы. Но степень и глубина этой критики такова, что она сообщает комедии более сложный облик, впрочем, как мы видели, вместе с другими ее художественными компонентами - особенностями характерологии и развитием сценической интриги».

Тынянов: «На указание о связи комедии с декабристской идеологией Грибоедов отвечал противоположно. Репетилов как представитель ходового, приподнятого, комического был среди его доказательств».

«Пушкин писал о Репетилове: "В нем 2, 3, 10 характеров"».

Лотман: «Чацкий с позиций декабризма, как показала М. В. Нечкина, упрекает Репетилова в пустословии и фразерстве. Но он и сам не уберегся от такого упрека со стороны Пушкина (эта цитата написана выше)»

М. Е. Салтыков-Щедрин о Репетилове: «...ведь это что же такое? Репетилов, это — идеал душевной опрятности; Репетилов, это — человек без упрека... разумеется, говоря не абсолютно, а сравнительно. Репетилов легкомыслен, назойлив и даже, пожалуй, противен, но все-таки вряд ли кому-либо из его сверстников могло прийти на мысль сказать при взгляде на него: вот человек, которого настоятельно нужно повесить. Подобный приговор был бы и жесток и несправедлив, потому что преступления, совершаемые Репетиловыми, таковы, что щелчок в нос служит вполне достаточною для них оценкою...»

«...В образе Репетилова пародийно отражены судьба и характер Чацкого, вплоть до отдельных деталей. Чацкий «славно пишет, переводит» — Репетилов «лепит» вшестером водевильчик. Чацкий был «с министрами в связи», «потом разрыв» — Репетилов «зять министра» и также в ссоре со своим тестем. Между прочим, и появление («при самом входе падает со всех ног») и исчезновение Репетилова со сцены («Поди, сажай меня в карету, Вези куда-нибудь») пародийно соответствует тому, как врывается на сцену и покидает ее Чацкий («Чуть свет — уж на ногах! и я у ваших ног», «Карету мне, карету»)...» (Полное собрание сочинений А. С. Грибоедова, Т.1, комментарии к комедии "Горе от ума")