Главные романы 2000-х гг.

Ольга Славникова «2017»

В своём творчестве Славникова, как правило, обращается к реалиям окружающей нас действительности, однако в её произведениях реальное в любой момент может уступить место ирреальному, действительное – кажущемуся.

В её прозе банальность реальности, первоначально заявленная зарисовками убогого быта, тривиальностью событий в жизни заурядных людей, преображается за счёт описания внутренних психологических процессов: воспоминаний, страхов, фантазий героев.

Сама писательница объясняет своё стремление к неизменной «сцепке» реального с ирреальным в рамках одного художественного полотна характером российской действительности. «Так получается, – утверждает она, – что российскую действительность нельзя описать достоверно, не вводя фантастического элемента».

«2017» был удостоен премий «Русский Букер» и «Студенческий Букер».

Само заглавие романа «2017» уже говорит о том, что автор переносит читателя в будущее, то есть, казалось бы, уводит от дня сегодняшнего, тем не менее это не так. Исследователями уже было замечено, что название «2017» воспринимается как антиутопический посыл, что предполагает не уход от реальности, а, наоборот, её пристальное постижение (реальности) с целью предостережения от опасных социальных последствий в будущем.

В романе Славниковой показано, как преображается город (легко угадываемый, но не называемый Екатеринбург) в преддверии празднования столетия революции. Причём преображается не столько внешне, сколько внутренне: во всём чувствуется ожидание чего-то более важного и значительного, чем ставшего календарным праздника. Действие развивается в двух планах. Первый связан с изображением растущего напряжения в обществе, где ощущается утрата надёжности, дефицит подлинного, которое подменяется суррогатами чувств, эмоций, дел.

По версии Славниковой, в 2017-м произойдет нечто вроде исторического «глюка»: копий станет еще больше, а оригиналов – еще меньше. Мир будущего – неподлинный («конкурсы красоты без самой красоты») и отравленный: отравленный деньгами город, отравленная цианидами природа, отравленная изменами любовь.

Количество подлинного все уменьшается – равно как и количество людей, элит, им обладающих. И, наоборот, количество неподлинного – и масс, которым оно достается, – все увеличивается. Элиты манипулируют не просто массами, а количеством подлинного в мире, распределяя его в свою пользу. Цель элит – с помощью бутафорий отвлечь массы от подлинного и не дать разразиться потенциальному конфликту между собой и массами.

Отравленные, искаженные несправедливым распределением подлинности миры реагируют, выбрасывая на поверхность бурную любовь, революцию, хтонических духов, невиданной величины самоцветы.

Крылов, более всего ценящий в жизни честность и подлинность остро переживает неподлинность и отравленность мира. Он честен. В результате именно ему достается великая, подлинная любовь, во всяком случае, на него кладет глаз, его завораживает хтоническая богиня – Каменная Девка.

Второй план развития сюжета представлен любовной линией, частной жизнью героев, и именно он становится в романе Славниковой главным.

Главный герой Крылов знакомится со странной женщиной Таней. Их отношения строятся согласно особому конспиративному кодексу – они не говорят друг другу, кто они, не обмениваются телефонами и условливаются о следующей встрече, назначая место по атласу.

Учитывая многочисленные отсылки к Бажову, мы понимаем, что история отношений Крылова с его странной любовницей проецируется на историю про Данилу-мастера и Хозяйку Медной горы (мотив камня: оба героя посвятили свою жизнь либо поиску, либо обработке металла).

И всё же характер развития любовного сюжета невозможно понять вне исторического и социального контекста. Именно в обстановке тотальной продажности и неподлинности зарождаются отношения главных героев романа.

Но не стоит забывать об актуализации мотива камня в поэзии начала ХХ века, когда акмеисты пришли на смену символистам и отстаивали необходимость преодоления потустороннего «посюсторонним». Славникова как будто учитывает этот опыт и одновременно идёт обратным путём. Так, в её романе с самого начала перед читателем разворачивается реальность, отражённая в кинестетичности описаний окружающего мира (осязаемости запахов, вкусовых ощущений). Это прослеживается, например, в описании весеннего майского дня с запахом «тонкого тления, сырого сладкого табака», который «печально переслаивал зелёные бодрые запахи уже совершенно сплошной, холодной на ощупь листвы». Однако далее ирреальное начало, заявив о себе уже в сюжетной завязке – знакомстве Тани и Ивана, будет всё более активизироваться. Соответственно, мотив камня здесь не столько противостоит ирреальному, сколько неразрывно с ним связан.

Главный герой романа – Крылов, с одной стороны, находится в эпицентре вполне реальных событий: пытается окончательно разорвать отношения с бывшей женой Тамарой, решить бытовые проблемы, касающиеся жилья и денег. С другой – именно с ним связана ирреальность происходящего, выраженная через его воспоминания, фантазии, иллюзии. Крылова можно назвать неким пограничным героем, живущем на стыке реального и ирреального. О Тане первоначально ничего не известно, кроме вымышленного имени. И только в конце романа откроется, что она жена Анфилогова – Екатерина Сергеевна.

Система персонажей строится на основе их отношения к реальности. На фоне реалистической прорисовки основных действующих лиц своей призрачностью, неуловимостью выделяется образ Тани (Екатерины Сергеевны). С первых страниц она представлена как «невесомо одетая женщина», которая «просвечивала сквозь тонкое марлевое платье и рисовалась в солнечном коконе, будто тень на пыльном стекле». Её бесплотность подчёркнута невозможностью определить рост, вес, возраст. Это и позволяет Крылову сделать вывод: «Таня была существом зазеркалья».

Таня, например, уверена, что «реального, живого человека никто не любит. Потому что реальный и живой для этого непригоден». Крылов, в свою очередь, бежит от яростной власти неприглядного быта.

Он всерьёз задумывается об обустройстве «зазеркальной жизни», где он «возродится другим человеком – и то, что происходит между ним и случайно встреченной женщиной, будучи ложным для этого мира, сделается там законной, полновесной правдой». Глубоко символичен и отказ героев от настоящих имён: принимая правила игры «допустим, Тани», «Крылов отрекомендовался “Иваном”».

Примечательно, что в процессе знакомства Тани и Ивана теряются все связи с реальностью: конкретное пространство (адрес), история рода (отчество), внутрисемейные отношения (фамилия). «…искать друг друга в реальности не следовало ни в коем случае, потому что это значило бы зайти не с той стороны». Вот почему «они почти ничего не знали друг о друге – и оберегались знать». Специфика их отношений заключается в обоюдном бегстве от реальности.

Смешение реального и ирреального в романе проявляется и в своеобразном наложении, пересечении двух любовных треугольников: Татьяна – Крылов – Тамара, Крылов – Татьяна – Анфилогов.

Мучительная раздвоенность Крылова, пограничность его бытия и сознания отражены и в любовном треугольнике. Бесплотной, призрачной Татьяне противопоставлена Тамара, земная и осязаемая, прекрасная и обворожительная.

В противовес яркой телесности Тамары внешность Тани намеренно стёрта и затушёвана. Это позволяет сконцентрировать внимание на чувствах и ощущениях, не подкреплённых привычными, стереотипными основаниями, когда герой должен влюбиться обязательно в прекрасную незнакомку. Серая будничность внешнего облика возлюбленной не притупляет чувств Крылова, а, напротив, обостряет их: «Странная призрачность всего Таниного состава, блёклость её всегда вызывала сомнения в её реальности, которые Крылов сам от себя прятал», но без этого он «теперь не мог существовать».

В сравнении с женскими образами, которые являются по отношению друг к другу полными антиподами у Крылова и Анфилогова скорее больше общего. В первую очередь их объединяет острое желание ухода от пошлой, «непрозрачной» действительности и, что особо важно, выбор пути этого ухода. Оба планомерно «лепят» свой мир с особыми пространственно-временными законами. С этой целью покупается никому не известное жильё, которое мыслится героями как убежище от реальности. Объединяет героев и принадлежность к хите (незаконной добыче самоцветов и золота на Уральской земле). Ярчайший талант профессора подчёркнут символикой сочетания имени и отчества: Василий (от др.-греч. – царский, царственный) Петрович (от др.-греч. – камень). Их роднит и понимание закона: «прозрачное – недоступно и, как всё драгоценное, связано с кровью». Именно осознанное стремление постижения прозрачности толкает их к корундовой реке, которая становится причиной реальной гибели профессора и потенциальной гибели Крылова.

У каждого из героев своё отношение к природе рационального и иррационального, свои способы постижения действительности и бегства от неё. Так проблема установления контакта с реальностью перерастает в осознание невозможности объективного познания действительности. Как некая альтернатива реальности героями часто мыслится «зазеркалье».

Отсюда мотив потусторонности, перерастающий в мотив смерти, который раскрывается в двух аспектах. Так, в мире, где истинное вытесняется мнимым, даже смерть может стать выгодным товаром. На внешнем, сюжетном уровне это выражено в проектах энергичной Тамары: в создании кооперативного кладбища «Купол», осуществлении ритуальной фирмой «Гранит» различных акций, вызванных стремлением включить смерть «в сферу позитива». Эти идеи Тамары по-своему воплощаются и в деятельности журналиста Дымова, придумавшего телепередачу «Покойник года». Но эти события призваны лишь усилить звучание мотива смерти, настоящей, реальной, во время праздничного парада.

Именно сцена парада, приуроченного к столетней годовщине Октябрьской революции, становится кульминационной. Вполне мирная военно-историческая реконструкция перерастает в подлинную гражданскую войну «красных» и «белых» сначала на площади, а затем уже и на улицах города. «Ряженая революция» переходит в кровавый карнавал, а мотивы Страшного суда и Апокалипсиса, наряду с мотивом смерти, усиливают своё звучание.

В страшной сумятице Иван теряет из виду Таню, но спасает от верной гибели ребёнка. Отец девочки, программист Дронов, поможет затем Крылову отыскать любимую. Правда о Татьяне сначала вернёт Ивана в жестокую реальность – в осознание того, что она земная, обычная женщина, стремящаяся к деньгам и полной свободе от обязательств. Мир, созданный двоими и для двоих, будет разрушен. Затем, после тяжёлой болезни, спровоцированной физической и душевной усталостью, Крылов примет решение вернуться в мир уральской хиты и вместе со своим другом Фаридом Хабибуллиным уйдёт по следам Анфилогова и Коляна на корундовую речку за самоцветами.

Сюжет в романе развивается согласно принципу вариативности. В финале так и остаётся неясным: любила ли Таня Крылова на самом деле или играла с ним от скуки, дожидаясь наследства погубленного ею же Анфилогова (кстати, до конца не прояснена и степень её вины, её роль в гибели экспедиции мужа).

Непонятно и то, чей звонок раздался в квартире Фарида после ухода хитников: возможно ли, что Таня осознала свою ошибку и решила вернуться к Крылову?

Однако подобный финал не только распад сразу двух любовных треугольников, но и констатация неутешительного диагноза обществу, в котором резко меняется соотношение естественного и искусственного, живого и неживого.

Признаки надвигающегося конца света дают о себе знать задолго до празднования столетия Октябрьской революции: «обилие блескучих телешоу при отсутствии толковых новостей, бесконечные конкурсы красоты без самой красоты», поток информации, который как всемирный потоп, «смывает всё, что может иметь хоть какое-то значение».

Постепенно аномалии, «пожирающие реальность», приходят и в некогда устойчивый, настоящий мир рифейской природы. Сильнее всех это смогли почувствовать Анфилогов и Колян, погибающие на корундовой речке. Они стремительно теряют связь с реальностью: Колян уходит в мир фантазий и грёз, которые перерастают в предсмертный бред, Анфилогова мучат наваждения в виде призрака Хозяйки Горы. Пейзаж соответствует размытому сознанию героев: «Лес, куда сегодня утром удалился призрак, тонул в сырой белёсости, и ближние деревья были отчётливы, а следующие за ними были будто их незакрашенные тени на белой стене». Увеличиваются провалы во времени, с каждым днём очертания местности всё больше теряют ясность: «Молочный, с пенкой, туман затягивал окрестности».

Пейзажные описания до «ряженой революции» и после неё противопоставлены друг другу по степени их реальности. Процессы духовного разложения в обществе, девальвации нравственных ценностей достигают природы и становятся реально видимыми и ощутимыми. Вместе с тем происходит истончение реальности, подмена живых существ призраками. Таким образом призрачность и симулятивность дополняются в романе ещё одним мотивом – мотивом прозрачности.

Симулятивность окружающей действительности Крылов ощутил ещё в детстве. Так, «юный Крылов был так же уверен… в том, что картина художника Шишкина “Утро в сосновом лесу” висит у соседей Пермяковых в зале… После, начитавшись, Крылов узнал, что картина на самом деле хранится в Третьяковской галерее. В реальность Третьяковки верилось плохо, соответственно исчезла из реальности и сама картина Шишкина: мир предстал перед юным Крыловым чередою копий без оригинала».

Что же касается призрачности – этот мотив характеризует и отношения между условными Иваном и Таней, и сам облик героини, и внутреннее состояние Крылова. Мотив прозрачности вначале им противостоит. Он начинает звучать в связи с темой камня. «Прозрачность воспринималась юным Крыловым как высшее, просветлённое состояние вещества».

В системе ценностей Крылова категория прозрачности является доминирующей и вначале выступает синонимом истинности, подлинности. Это – качественная характеристика не только природного мира, но и мира людей. Крылов с помощью этой категории измеряет реальность и убеждается в её «непрозрачности», следовательно, неистинности. Но одновременно с категорией прозрачности в романе связан и мотив смерти (Мандельштам «Tristia»). Крылов постепенно утрачивает ощущаемую им ранее прозрачность, что является для него гибельным. Сбывается его «недавний сон: фантастически глубокое горное ущелье, очарование пропасти», которое он не в силах преодолеть, губит его.

По ходу развития событий реальность заменяется суррогатом: теряют подлинность чувства, происходит девальвация духовных и материальных достижений человечества. Символом этой девальвации является шестисотдолларовая купюра с портретом Памелы Андерсон. Тамара дарит Крылову, своему бывшему мужу, редкую – коллекционную – 600-долларовую купюру: купюра названа «шершаво-девственной» и сказано, что изображен на ней портрет Памелы Армстронг, женщины-президента, погибшей во время взрыва в Бейруте. А вот дальше, когда речь заходит об этой купюре, Памела оказывается уже не Армстронг, а Андерсон, причем не раз, а сразу два – на с. 316 и на с. 473. В конце концов Крылов запихивает ее в книжку Дюма и забывает о ней – как и сама Славникова, похоже. С одной стороны, купюра так и остается девственной, неразмененной в сюжете, с другой, это превращение образцовой президентши (на с. 216 изложена ее история) в порнозвезду откладывается в памяти внимательного читателя.

В итоге Каждый из героев приходит к мысли о том, что жизнь стала ненастоящей. Новый закон жизни: «Мы есть то, на что мы похожи». Горькое осознание новой истины отражает трагизм мироощущения современного человека.

Если прозрачность воспринимается как знак подлинности, то призрачность и симулятивность – знаки неподлинности. Трагедию современной цивилизации и трагедию человека автор видит именно в вытеснении подлинности, в симулятивности реальности. Эта тенденция поглощения, истончения реальности становится всеобъемлющей и проявляется как в жизни общества, так и в мире природы, как в истории, так и в частной жизни человека, постепенно вытесняя и его самого из жизни. Таким образом используя традиционную романтическую антитезу «реальное–ирреальное», подкрепляя её традиционными романтическими мотивами, обогащая интертекстуальными связями с творчеством О. Мандельштама, Славникова всё же в конечном итоге интерпретирует эту антитезу в реалистическом ключе, ставя печальный диагноз современному обществу и человеку

Роман Славниковой напитан местной спецификой, региональным патриотизмом, любовью к неидеальному, но такому родному для автора городу (странные екатеринбургские задворки – улочки, трущобы, площади, гостинички). «Локальное» может оказать «глобальному» эффективное сопротивление.

Славникова попыталась синтезировать идеальный роман своего времени: в меру романтический, в меру революционный, в меру эсхатологический, в меру провинциальный, в меру фантастический, в меру сатирический, в меру эротический, в меру философский.

— У романа было 12 названий. Но мне показалось, что «2017» — наиболее обобщающее. Этот роман – сплав жанров, и сюжетных линий много. И название придумал поэт Виталий Пуханов — это единственный вариант, который охватывал весь роман.

— Мне не нравится слово «антиутопия», какое-то оно подержанное. Да и роман нельзя свести к антиутопии. Я поместила героев в будущее, потому что сегодня мы живем в состоянии стабильности нефтяной трубы. Но эта стабильность не настоящая, поэтому я отнесла действие романа чуть вперед и показала, что может произойти, если…

— Представьте, наступает 2017 год. Моего романа нет. Начинаются политические конференции, например, КПРФ, иные парады, высказываются разные общественные организации, аналитики, политологи. Кто-то обязательно наденет красноармейскую форму и пройдется по площади. В этот год мы неизбежно вспомним 1917-й. Воспоминание спровоцирует возврат к нерешенным вопросам. Этот год, как «проблема 2000», будет для России пороговым. Поэтому я написала роман, чтобы худший сценарий не реализовался.

— В любых отношениях между мужчиной и женщиной есть неопределенная стадия, когда непонятно: сложится или не сложится. А мои герои просто заостряют вопрос и адресуют его очень высоко наверх. Они понимают: то, что произошло с ними — не их инициатива. Помните старый фильм «Влюблен по собственному желанию»? Влюбиться самому нельзя, это нечто, нисходящее на человека свыше. Мои герои рискуют и тем спрашивают: настоящее ли это, правда ли это. Подобная ситуация сейчас, в 2007 году, может показаться несколько искусственной, но представьте, что искусственность жизни все нарастает и нарастает. В 2017 году для реабилитации нормальных человеческих отношений нужно будет свидетельство о подлинности, исходящее от высшего Автора.

— Существует целый слой людей, которые помешаны на камнях, та самая хита. Это экстремалы, они все время проверяют, живы они или это только кажется. Как всякие люди рискованных занятий, они очень суеверны, черной кошки боятся больше, чем мы с вами. Только на первый взгляд кажется, что они хотят выкопать камень и получить за него деньги. На самом деле они пытаются вступить в контакт с собственной судьбой. Стремление к риску — стремление заново родиться, получить благословение горных духов.

Сегодня автор отказывается называть свой роман антиутопией, и это честно. «Ряженая революция» 2017-го, напоминающая августовский путч, только фон для мелодраматических, детективных и фантастических сюжетов.

Сюжет, сотканный из философских фигур, отводит мелодраматической истории посредническую роль между замыслом и смыслом. Перед нами не столько люди, сколько формулы судеб, нередко со своей биографией и психологическим рисунком, но все же формулы судеб, разгадкой которых заняты и сами герои, и автор, и внимательный читатель.

Дело происходит на Урале, которому в романе возвращено античное название Рифейская земля, благодаря чему мифология Бажова органично проникает в бытовой сюжет, приподымает его и закручивает иногда только в риторические и дизайнерские, но порой и в глубокие психологические метафоры. Главные герои — хитники, люди, занятые незаконной добычей драгоценных камней. Здесь не только авантюра и азарт, но и попытка утвердить свою независимость, остаться собой, сохранить достоинство, выйти по нолям в единоборстве с миром, который заведомо не подлинен.

Эксперимент, разумеется, заканчивается крахом. Добровольно оставившие Бога герои чувствуют в конце концов собственную оставленность, пожелавшие «уйти пустым», они испытывают смертельное состояние опустошенности. И как всегда при индивидуалистическом бунте, обнаруживается, что в основе его лежит любовь к Богу, обида на Его молчание, на то, что Он не обратился своевременно ни к одному из них со своим словом лично.

Все бунтари втайне сентиментальны и ужасно обидчивы.

Накануне решающих событий, а то и гибели каждый из них начинает понимать, что выход из этого рукотворного тупика только в любви, и бросается в этот коридор со всей накопленной за годы одинокого противостояния яростью.