общая характеристика зарубежной литературы начала 20-го века.

Начало 20 века переживается как время глубокого кризиса и коренного слома привычного уклада жизни. Завершилась эпоха Нового времени. Оказалась разрушена гуманистическая система ценностей. Произошла утрата веры в человека как в центр мира.  Разрушилась вера в разум. 20 век – время торжества иррационального и мистического, распространяется учения Юнга, Ницше и Фрейда о господстве бессознательного. Пристальное внимание Европы к восточной философии.

Преодоление европоцентризма, переоценивается значение первобытного, средневекового и прочего искусства. Разрушение веры в прогресс и поступательное развитие человека. 20 век считает, что человечество никуда не движется. Распад ценностной триады: истина, добро, красота.

Начало века переживается как время духовного кризиса в связи с исчерпанностью уклада жизни. С крушением уклада жизни была разрушена гуманистическая культура. Потеряна вера в человека, что человек в центре мира. Мир не для человека, где он – случайное существо. Разрушилась вера в разум. 20 век – время торжества мистического, иррационального. Распространяются теории Фрейда с его теорией о превосходстве бессознательного. Признание Ницше. Пристальный интерес к восточной мистике, философии. Эпоха паломничества в страну Востока (Гесс).

Разрушается вера в прогресс. Нет порядка в истории – она циклична, или абсурдна, не имеет порядка. Распад классической триады – Истина-Добро-Красота. Становится возможно искусства с присутствием одной составляющей. Феномен потерянного поколения.

Формула потерянного поколения.

1. Закат Европы. Шпенглер. Культура проживает жизненный цикл живого существа.
2. Новое Средневековье. Нашествие и торжество массовой культуры.
3. Модерн как новое мироощущение. Мир абсурда. Исчезла обоснованность высшего мира. Бог умер. Модернисты воспринимают абсурдность мира всерьез. Постмодернисты воспринимают уже несерьезно, рождается форма игры.
4. Абсурд связан с общей переосмысленностью бытия. Пафос нового зрения, открытия нового истинного.
5. Миф как язык освоения иррационального. В новом времени миф воспринимался как фантазия необразованного человека. Романы-мифы

материал группируется не по циклам национальных литератур, а в соответствии с эстетикой, тем, к какому художественному направлению причислял себя или был близок объективно тот или иной писатель. Модерн по своему духу – искусство космополитическое, транснациональное. Только в некоторых случаях окажется важным национальный контекст: в связи со спецификой историко-культурной ситуации в Испании и США. В целом же этот этап истории литературы представлен как эстетическая парадигма, спектр разнообразных художественных программ.

Изучение зарубежной литературы XX века позволяет более ясно представить себе место давно знакомых нам фактов русской культуры этого времени (русского авангарда, акмеизма, почвеннической поэзии и т.д.) Д. Бурлюк, отец русского футуризма, публикуется в Синем всаднике, колыбели экспрессионизма. И. Эренбург сотрудничает, наряду с Джойсом, в журнале новечентистов, впервые заговоривших о магическом реализме. К роману Г. Гессе Игра в бисер оказываются применимы формулы Д.С. Лихачёва, сложившиеся на материале средневековой русской литературы, но не потому ли, что сама концепция Лихачёва оформлялась в то же время, в эпоху нового средневековья, как часто называют XX век?

Двадцатый век, увиденный в такой, всемирной перспективе, предстаёт как время глубочайших потрясений, катастрофических перемен. Это эпоха мировых войн, революций, великих депрессий и тоталитарных диктатур. Пафос революционности, обновления становится свойственным и культуре: новые обстоятельства требуют нового искусства – современного (модерн), а может быть даже, искусства будущего (футуризм), идущего впереди всех (авангард).

Начало XX века (точнее, 10-20-е гг.) переживается как время глубочайшего духовного кризиса: обнажается исчерпанность прежнего уклада жизни, который выглядел в конце XIX столетия сложившимся навечно, воспринимался как последний этап всемирной истории (Новое время).

После крушения нововременного уклада жизни (симптомом чего была мировая война и революции) перестают казаться незыблемыми и гуманистические ценности, лежавшие в его основе: вера в человека, в разум, в светлое будущее. Классическая триада Истина=Добро=Красота распалась. Теперь возможно искусство красоты (в ущерб разумному и этическому) – импрессионизм, этики (внеразумной и внеэстетической) – экспрессионизм, и даже искусство, последовательно абсурдное, антиэтическое и антиэстетическое, – авангард. Распад целостности пронизывает все уровни, от глубинного до поверхностного: раскололся ценностный мир, сам образ человека – и художественный текст: господствующим принципом композиции в модерне становится монтаж.

Впрочем, и литературный процесс в целом оказывается лишённым целостности, пёстрым, многовекторным. Сама ситуация кризиса оценивалась разными направлениями по-разному. Для одних это страшная катастрофа, экзистенциально затрагивающая их самих (Г. Гессе, Т.С. Элиот, и др.). Другие (например, авангардисты) этот кризис приветствуют, их собственная программа предполагает разрушение всего старого мира. Далее, кризис может по-разному моделироваться: что это – проблемы одного потерянного послевоенного поколения, или национальная катастрофа (как, например, в Испании), или закат всей Европы (О. Шпенглер)? Но и это ещё не всё: наиболее беспросветные в духовном отношении 20-е годы (время потерянного поколения, духовного бесплодия – вспомним Бесплодную землю Элиота) – это одновременно золотые двадцатые, время болезненного расцвета, век джаза (ср. в России в этот момент – десятилетие нэпа).

Наряду с авангардом начинает складываться и противостоящая ему тенденция, сегодня условно называемая неотрадиционализмом. Здесь господствует пафос сохранения вечных ценностей. Но и неотрадиционалисты признают, что культурная самоуспокоенность прошлого сейчас невозможна (поэтому, точнее говорить не о сохранении, а о новом обретении вечных ценностей).

Ощущение мучительного перелома может считаться общим для всех. Это эпоха межвременья, момент после гибели старых богов и до рождения новых. Одно из наиболее важных самоопределений XX века – новое средневековье.

Европейское средневековье – старший брат XX столетия – завершилось в век Просвещения, когда разум победил средневековую мистику. Крушение веры в разум привело к реабилитации мистицизма, мифа. Интерес к иррациональному, бессознательному подготовлен философией Ницше, Бергсона, психоанализом Фрейда, Юнга. Начало двадцатого века – время интереса к восточной мистике, мифологической архаике. Европейская культура учится постигать Иное – в том числе в искусстве (реабилитируется барокко, по-новому оценено примитивное искусство и т.д.)

Можно говорить и о культурном кризисе: духовная жизнь перестала быть целостной, но можно видеть и духовный прирост: человек, как ему и следует быть, предстаёт многомерной загадкой, мир является как мистериальная тайна. Это и предопределяет неповторимый облик литературы XXстолетия: художественные произведения могут казаться чрезмерно причудливыми, сложными, но не скучными и неинтересными. Это книги яркие, необычные, незабываемые.