прагмема и подходы к ее переводу

Прагматический эффект может достигаться автором путем исполь­зования единиц с прагматическим потенциалом, повышенным за счет особенностей лексического значения, либо за счет специфики формаль­ных связей текстовых единиц. Данные текстовые единицы - прагмемы (Н.С. Болотнова) - составляют особую группу единиц при переводе, так как за счет их использования отношения в контексте устанавливаются не только по линии предметно-логических элементов значения, но и на основании соотнесения коннотативных компонентов значения, отражающих характер восприятия автором содержащейся в слове информа­ции (эмоциональной, стилистической, ассоциативно-образной).

Экспрессивная окраска высказывания часто связана непосредст­венно со стилистическим отбором слов. Даже квалифицированный пе­реводчик не всегда может знать прагматический потенциал слова, опре­деляемый его принадлежностью к определенному функционально-стилистическому слою лексики. Это затруднение преодолевается с по­мощью толковых или параллельных словарей.

В разряд текстовых прагмем входят единицы, имеющие яркую кон­нотацию: окказионализмы, диалектизмы, архаизмы; метафоры, образ­ные слова с раскрывающейся в контексте внутренней формой; фразео­логизмы, случаи каламбуров, игры слов; сближения формально близких слов и т. д.

Но определить стилистическую принадлежность слова - это лишь полдела. При переводе важно найти в русском языке слово, соответст­вующее оригинальному не только по смыслу, но и по характеру произ­водимого прагматическогоэффекта.

Таким образом, экспрессивная адекватность является решающим моментом при выборе слова в переводе.

Мы уже неоднократно говорили, о том, что переводчик никогда не работает с отдельным словом. Предметом его забот является весь текст (высказывание) с присущим ему коммуникативным эффектом. Однако, особенность текстовых прагмем такова, что они, как правило, являются элементами, на которых и базируется конечный коммуникативный эф­фект высказывания. Таким образом, прагмемы выступают в качестве носителей функциональной доминанты высказывания и, как следствие, требуют особого решения на перевод.

Сравним несколько высказываний, содержащих прагмемы в каче­стве основы коммуникативного эффекта. Контекст, построенный на разворачивании фразеологизма:

Now I see what a gulf separates us, she said...There is an abyss between us (англ.) - Теперь я вижу, какая пропасть нас разделяет, - сказала она. - Мы живем на разных планетах (Моэм «Источник вдохнове­ния»).

Контекст, в котором эффект авторского сарказма по поводу пове­дения наследников при оглашении завещания базируется на введении в художественную речь рядом с нейтральным словом héréditaire (наслед­ственный) канцеляризма - латинского слова heredos (наследник), при­надлежащего к юридической терминологии:

Elle (la volonte) est bien moins éfficace contre la misère des sentiments, surtout quand celle-ci est héréditaire. Je songe à trois heredos (фр.) - Но воля бессмысленна против нищеты чувств, особенно когда эта нищета наследственная. Я думаю о трех наследничках (Э. Базен). Способы перевода текстовых прагмем сводятся к следующим:

 Перевод по аналогии путем подбора в ПЯ единицы с аналогичным коннатативным значением:

L'intervention énergique de cette grand-mère, que nous n'avions pas le droit d'appeler тёте, mais qui avait le coeur de ce diminutif plébéien, nous avait sauvés de sevices inconnus (фр.) - Энергичное вмешатель­ство старухи-бабушки, которую нам не разрешалось называть «бабуся» " хотя сердце ее было достойно этого плебейского ласко­во-уменьшительного имени, спасло нас от мучений (Э. Базен). В приведенном примере французское традиционное уменьшитель­но-ласкательное именование бабушки тёте заменяется в переводе на единицу со сходной коннотацией бабуся. На наш взгляд, выбор перево­дчика между возможными вариантами бабуля и бабуся продиктован указанием на «плебейское», т. е. очень народное, не городское слово­употребление.

Перевод с заменой коннотации. Перевод путем подбора едини­ цы ПЯ с иным характером коннотации. Часто при невозможности по­ дыскать соответствие элементу с аналогичной стилистической окраской или эмоциональной характеристикой в переводе используется эквива­ лент с другим характером коннотации:

Dans trois ans, elle aura la demarche des oies grasses. Mais, pour Vinstant, c'est encore un piron (oison, en patois) assez tendre pour ce que j'en veux faire (фр.) -Года через три она будет ходить перева­ливаясь, как откормленная гусыня. Но сейчас она еще аппетитная «гусочка»   (воспользуемся  местным   выражением),   достаточно нежная и привлекательная для моих целей (Э. Базен). В оригинале используется диалектное слово piron (молодой гусь), которое заменяется в переводе на общеупотребительное уменьшитель­но-ласкательное гусочка. Использование диалектной лексики в перево­де    имеет    свои    ограничения    в    силу    ее    особого    национально-регионального колорита. Переводчик прибегает к замене характера кон­нотации, передавая диалектный характер лексемы через контекстное упоминание «воспользуемся местным выражением».

Системное моделирование. Перевод путем моделирования сход­ного коммуникативного эффекта за счет создания переводчиком собст­венных единиц и конструкций. Данный тип перевода характерен для передачи случаев игры слов, базирующихся на особом внутрилингвистическом значении слов ПЯ:

Ces paysans appelaient les prêtres mariés républicans des sans-calottes devenus sans-culottes (фр.) (дословно: Крестьяне называли жена­тых республиканских священников попами, ставшими санкюлота­ми (бесштанными)) - Сначала на сан плюет, а потом, глядишь, санкюлот (В. Гюго).

В приведенном оригинальном контексте игра слов создается за счет сведения в одном контексте похожих слов sans-culottes (без штанов -традиционно употребляемое обозначение революционной бедноты) и sans-calottes - изобретенное крестьянами слово (буквально - без тензу-ры, имеется в виде, что священники переходя на строну революционе­ров переставали выстригать тензуру). Переводчик идет путем системно­го моделирования, предлагая созданную им собственную игру слов -Сначала на сан плюет, а потом, глядишь, санкюлот.

Рассмотрим особенности перевода единиц, принадлежащих к неко­торым группам.

Перевод образных слов и метафорических единиц

Среди экспрессивных средств любого языка важное место занимает метафора. Метафора - стилистический прием, при котором экспрес­сивный эффект достигается путем сопоставления двух понятий на осно­ве сходства их формы или функций. Метафора может выступать в каче­стве отдельной текстовой единицы (например, контракта с зонтиком в случае - an umbrella agreement (комплексное соглашение или всеобъем­лющий контракт), а может служить основой для образной внутренней формы слова (например, в названии растения медуница заложена ин­формация о связи цветка с медом).

Текстовые метафоры и перевод. Для переводчика определенную трудность представляет различие эмоционально-оценочных ассоциаций, связанных с образами животных, традиционно употребляемых в качест­ве основы метафоры или метафорического сравнения.

Например, о неторопливом человеке в русском языке можно ска­зать, что он черепаха. В английском языке подобные ассоциации связа­ны с улиткой. Поэтому о медлительном человеке говорят Не is a real snail (англ.).

Еще одно различие, касающееся традиций «животной» метафоры, заключается в наличии или отсутствии синонимов, выражающих оттен­ки метафорического значения. Так, в русском языке метафорическое употребление слова мамонт может выражать такую оценку, как окаме­невший мастодонт, устаревший, косный человек. В английском языке mammoth, кроме вышеуказанного значения, может употребляться в зна­чении огромный, громадный. Поскольку эти оценки могут не совпадать, то в русской речи они актуализируются контекстом, тогда как в перево­де на английский язык требуют разных метафорических единиц.

При переводе метафор с английского языка на русский и наоборот используются обозначенные выше подходы (перевод по аналогии, заме­на, системное моделирование). Если в языках совпадают как правила сочетаемости, так и традиции выражения эмоционально-оценочной ин­формации, употребляемые в данной метафоре, применяется перевод по аналогии. Например:

It is required to turn the screws on this supplier (англ.) - В отношении

этого поставщика необходимо завернуть гайки.

Замена образа применяется в случаях лексического или ассоциа­тивного несоответствия между элементами метафоры в исходном и пе­реводящем языках. Иногда метафорические образы, характерные для английского языка, отсутствуют в русском, и наоборот. В силу этого прямой перенос метафор из русского текста в английский не всегда уда­чен или возможен. Переводчик вынужден заменять метафору на другой образ. Подобная замена помогает сохранить уровень экспрессии ориги­нала и сделать перевод более идиоматичным. Например:

Инженеры-проектировщики вложили в этот проект всю душу -

Designers put their heart into this Project (англ.).

В переводе на английский язык вместо метафоры sole лучше упот­ребит heart, поскольку оно наиболее адекватно передает уровень экс­прессии русского высказывания.

Кроме того, при переводе метафоры следует обращать внимание на расхождения в традиционных ассоциациях, связанных с тем или иным цветом. Так, в большинстве случаев английский эпитет black, употреб­ляемый в метафорическом смысле, может переводиться дословно, по­скольку соответствует русской традиции. Например:

black market (англ.) - черный рынок

black Monday (англ.) - черный понедельник.

Тем не менее, в некоторых ситуациях метафорические функции данного эпитета в русском и английском языках расходятся, и в этом случае требуется замена. Рассмотрим некоторые примеры «цветовых эпитетов»:

black dog (англ.) - зеленая тоска

silver screen (англ.) - голубой экран.

Особую проблему создают при переводе метафорические единицы, принцип построения которых отличается в исходном и переводящем языках. В таких случаях преобразования могут быть весьма значитель­ными, в частности, могут сопровождаться заменой самого стилистиче­ского статуса единицы, например, вместо исходной метафоры в переводном тексте может появиться сравнение, метафорический эпитет или иной троп.

Так, английские метафорические обороты hell of a job, a machine of a man, a ball of a head (англ.) в переводе на русский язык неизбежно ме­няют свою стилистическую принадлежность, преобразуясь либо в срав­нение - не работа, а ужас; не человек, а машина; не голова, а кочан, либо в эпитет - автомат, кочан, либо в метафору, основанную на дру­гом принципе уподобления - человек-автомат, голова-кочан.

Системное моделирование и структурное преобразование приме­няется при различии традиций грамматического оформления метафоры в исходном и переводящем языках. Во многих случаях этого требует развернутая метафора. Данный тип трансформации заключается как в словесном, так и а грамматическом изменении исходного текста, если этого требуют различия в принципах комбинаторики между исходным и переводящим языками. Например:

I made several vendor visits to get my teeth into the heart of the problem (англ.) - Для понимания глубины проблемы, я несколько раз проин­спектировал завод-изготовитель.

При переводе данного высказывания на русский язык сделаны сле­дующие структурные преобразования исходных стилистических еди­ниц: английская метафора to get ту teeth into the heart of the problem, выраженная инфинитивной конструкцией, заменена на метафору пони­мания глубины проблемы, образованную с помощью отглагольного и абстрактных существительных. Кроме того, в переводе изменилась мор­фологическая структура высказывания.

Само по себе слово с яркой метафорической внутренней формой может и не являться предметом переводческого решения, если его упот­ребление выполняет строевую функцию и не связано с функциональной доминантой высказывания. Рассмотрим как материал для перевода два предложения, содержащие образные единицы:

Поляна покрылась первоцветами: голубыми медуницами, рыжими огоньками и золотистой мать-мачехой.

Все подчеркнутые слова являются образными, однако их внутрен­ний образ не влияет на коммуникативный эффект высказывания. Пере­водчик, обратясь к словарю, легко заменит названия цветов на соответ­ствующие эквиваленты в ПЯ.

Для сравнения приведем другой контекст:

Медуница - она особенная, отделишь цветок от соцветия, возь­мешь на язык, а он сладкий, словно медовый.

Понятно, что функциональной доминантой текста является раскры­тие образа, положенного основу внутренней формы слова медуница.

Однако, ни в английском, ни в немецком, ни во французском языке в основе наименования данного цветка не лежит образная связь с медом (ср. lungwort (англ.), pulmonaire (фр.), Lungenkraut (нем.)), что ставит переводчика перед нелегкой дилеммой: с одной стороны, с необходимо­стью передать авторский замысел, с другой стороны, с невозможностью воспроизвести образ.

Итак, перевод образных единиц с метафорической внутренней формой сопряжен с рядом сложностей:

• признак, выделяемый в образном значении слова в оригинале, может не выделяться в словах языка перевода;
• либо соответствующей ассоциативно-образной характеристикой обладают слова, не являющиеся эквивалентами по другим аспектам значения.

Рассмотрим пример, когда на основе разворачивания метафориче­ского образа построен целый контекст:

Dis, Papa, la souris craint le chat. La chauve-souris craint-elle le chat-huant? (фр.) — Папа, мышь боится кошки. А интересно летучая мышь боится совы, у которой уши как у кошки? (Э. Базен). Авторский контекст построен на разворачивании двух параллель­ных образных линий la souris (мышь) - chauve-souris(«лысая мышь» -летучая мышь) и le chat (кот) le chat-huant(«ухающий кот» - сова), ха­рактерных для системы образов французского языка, но не свойствен­ных русскому. Примечательно, что сводит воедино похожие образы внутренней формы слов ребенок, активно познающий мир, в том числе и через осознание слова. Сложную задачу переводчик решает путем контекстного прояснения образов. Картина в тексте перевода несколько меняется, ребенок из наивного миропонимания через слово переходит в тексте перевода в уже более осознанную позицию понимания мира че­рез сформированные когнитивные механизмы, однако в целом перево­дчику удалось решить задачу раскрытия образа слова.

В следующем примере переводчику в силу системных несоответст­вий между языками приходится сменить образ:

Un vague sourire releva les coins de la bouche de la belle-mère... Puis la bouche essaya de se pincer et resta coincée quelques secondes comme par une invisible épingle à linge. — Неопределенная улыбка подняла углы губ свекрови... Потом рот крепко сжался и на несколько ми­нут остался в таком положении, похожий на зажим для белья (Э. Базен).

В оригинале образ натянутой улыбки строится за счет образного глагола coincer (зацепить за углы) сведенного с опорным словом coin (угол). Текст рисует нам образ улыбки, которая растянулась и осталась

натянутой, как бы пришпиленной за углы невидимыми булавками. Пе­реводчик сводит воедино два других слова сжаться и зажим, употреб­ленные вместе они также рисуют образ, отличающийся, однако, от ори­гинального. Несмотря на то, что картинка образа не совпадает, настрое­ние от образа, его коммуникативный эффект безусловно сохраняется.