Судьбы русской классики в эпоху постмодерна

Литературный процесс последнего десятилетия 20 века развивается в условиях отсутствия цензуры и каких-либо идеологических запретов.На структуру литературы 1990 годов определяющее воздействие оказывает не идеология и политика, а рынок. С распадом Советского государства распалась единая Советская культура. Литература перестала быть общепартийным делом, она стала частным делом художника: «писатель пописывает, читатель почитывает». Снятие государственной направленности литературы поставило ее перед проблемой экономической выживаемости. В результате книжный рынок наводнили переводные детективы, любовные романы и иные виды массовой литературы. Следом за ними появились отечественные бестселлеры, политические детективы, фэнтези и т.д.

Художественная литература утратила ведущее направление и утратила стандарты качества, собственную систему ценностей, право на учительство и воспитание, изменилось ее место в структуре общественного сознания. Линейное развитие литературы сменилось ситуацией культурного хаоса. Сегодня чтение - это лишь одна из форм проведения досуга причем не самая приоритетная. Русский постмодернизм (Венедикт Ерофеев, А. Битов), зарождение которого приходится на 70-е, сегодня представляется не очередным литературным направлением, пришедшим на смену модернизму или социализму, а особым типом художественно-эстетического сознания, проявляющимся на всех культурных уровнях.

Под постмодернизмом в широком смысле понимается весь комплекс культурных (философских и литературных) тенденций, связанных с рубежным сознанием, и значит ощущение исчерпанности «современности» и поиском новых путей.

Рубеж 20-21 вв — момент «замороженной» формы культуры, поиск новых форм и способов отражения новой действительности. Исчерпанность прежних парадигм легли в основу постмодернизма. Начало обнаруживается в трудах западно-европейских филоософов: термин возник у Джойса, а внедрил его в эстетику Ихиб Хасан.

Философией постмодернизма стала деконструкция Жака Деррида, «археология знания» Мишеля Фуко, теория симулякра Жанна Бодрийяра, социологическая школа Ж.-Ф. Лиотара. В России не знали трудов этих философов, но сам по себе феномен постмодернизма в культуре существовал: в русской литературе 1970-х появляется произведения Андрея Битова («Пушкинский дом», «Дом для дураков»), Венедикта Ерофеева («Мосва-Петушки»), Саши Соколова, Иосифа Бродского, рассматриваемые как первые шаги русского постмодернизма, определившие дальнейшее его развитие. Истоки новой эстетики усматриваются в развивающемся на протяжении 20 века кризисе гуманистического сознания, составлвшем нравственный фундамент русской классики, и изменении социокультурной ситуации, приведшей в переоценке духовных ценностей.

Стремительная девальвация идеологических мифов и верований приводит к эффекту ускользания реальности; исчезновение веры в коммунистическую утопию приводит к распаду всей картины мира, в результате которого под системой Фантомов, симулякров открывается пустота. Эти тенденции достигают кульминации в момент окончательного крушения коммунистической идеологии - в конце 1980 годов. Постмодернизм - это понятие, в котором заключена попытка запечатлеть новое состояние мира, оно в равной мере приложимо к экономике, политике, культуре.

В литературе под постмодернизмом подразумевается совокупность некоторых специфических литературных и эстетических принципов, среди них следующие:

1. Интертекстуальность - многообразие межтекстовых связей, использование чужого слова как переплавленного своего, отражение «чужого» мотива. Цитатность, полистилистика, реминисценции, центонность понимаются как частные проявления интертекстуальности.

2. Постмодернистская игра, карнавал различных языков: культурных, знаковых, естественных и искусственных. «Карнавал» включает элементы пародирования и травестирования, перемещение от низкого к высокому, от мифологии к современности. Условием карнавала является отождествление автора-творца с его героем (Венедикт Ерофеев, Сергей Довлатов, Саша Соколов).

3. Тотальная ирония как форма противостояния энтропии, статике, инерции тоталитарного мышления, форма авторского самоутверждения, проявляющаяся в широком диапазоне ее возможностей: от легкой насмешки до сарказма и гротеска, от иронического парадокса до саморазоблачения. Принципиально важно подчеркнуть то обстоятельство, что аномальный герой = обезличенный автор. Фантасмагорически-абсурдная реальность для литературы эпохи постмодерна является не отклонением от нормы, а собственно нормой, той точкой отсчета, которая составляет центр постмодернистского мироздания. Способы воплощения художниками данной образной системы уникальны и разнообразны, диапазон средств и приемов фактически безграничен. Однако представляется очевидным тот факт, что обновление литературы последней трети 20 столетия в значительной степени осуществлялось за счет усвоения приемов постмодернистского письма, в результате чего литература, основанная на мощной традиции, интенсивно вбирала приемы иного (казалось бы, чуждого ей) художественного опыта, порождая феномены, эклектичные по генезису, Но, в ряде случаев, значительные по своим художественным результатам.

Венедикт Ерофеев. Поэма «Москва-Петушки» (1969 г.). 1988 г. - первая публикацияв газете «Трезвость и культура». Интертекстуальность. Жанр - поэма -> параллель (аллюзия) с поэмой «Мертвые души» Гоголя, с Радищевым «Путешествие из Петербурга в Москву» (по композиции), угадываются интонации сентименталистской прозы Карамзина. Включенность многих имен и цитат (напр. Римский-Корсаков). Реминисценции (непрямая цитата, пересказанная своими словами). Весь текст пронизан мотивом выпивки (развернутая трагическая метафора жизни) и мотивом замкнутого пространства. Смешение высокого и низкого. Тотальная ирония. Ускользание реальности. Ерофеев дерзко трансформирует христианскую тему. Главный герой — Венечка — образ забулдыги, написан под Христа (все время обращается к нему). Герой терпим, сострадателен по отнощению к людям. Сокральную тему Ерофеев включает в свое смеховое повествование: «Человек не должен быть одинок — таково мое мнение. Человек должен отдавать себя людям, даже если его и брать не хотят. А если он все-таки одинок, он должен пройти по вагонам. Он должен найти людей и сказать им: «Вот. Я одинок. Я отдаю себя вам без остатка. (потому что остаток только что допил, ха-ха!)». Библейские мотивы приобретают печальный характер. Герой погибает, пригвозденный шилом к полу (параллель с Иисусом Христом). У Ерофеева библейская тема впервые погружается в карнавальное действие, от комического к трагическому. Он дерзко смешивает высокую литературу с низкой, библейскую лексику с простонародной. Герой носит имя автора и даже некоторые детали из биографии совпадают, но это всего лишь литературная игра. Москва и Кремль — символ тотального подавления личности, замкнутого пространства, откуда пытается вырваться Венечка. Петушки — описание земного рая, место, где всегда поют птицы, цветет жасмин, живет рыжеволосая возлюбленная с младенцем, который умеет говорить «ю». Но до этого Эдема герой не доберется: идеал недостижим.