Проблема исторического самоопределения в поэзии С. Есенина и в поэме «Страна негодяев».

«Новокрестьянские» писатели заняли особое место в духовной культуре времени, явив городскому сознанию мир деревенской Руси с верованиями и поэзией ее прошлого, драмами настоящего, с ее иллюзиями и надеждами. В их произведениях выразились как стилевые, так и религиозно-философские искания XX в., с одной стороны, ориентированные на традиционные учения, с другой — обусловленные трагическим содержанием эпохи — войнами, революциями, коллективизацией и раскулачиванием, репрессиями.

В целом писателям новокрестьянского направления было свойственно христианское сознание. Однако в их творчестве 1900—1910-х годов выразились идеи еретических направлений русской религиозной мысли, таких как хлыстовство, скопчество. Восприняв крестьянина как главную творческую, созидательную силу общества, они склонны были видеть в русских революциях и крестьянское, и христианское содержание.

В творчестве «новокрестьян» отразились и концепции онтологического характера, которым соответствовали определенные мифологемы.

Рай — центральное понятие в их духовных ценностях. Адекватная понятию рая библейского происхождения образность, такая как вертоград, сад и связанные с плодоношением символы,— лейтмотивные в их творчестве. В их поэзии рождались неомифы о рае, о золотом веке.

Ожидая преображения крестьянского бытия в рай, новокрестьянские поэты создали и символические образы Мессии — гостя «светлого», «чудесного», «дорогого» и пророка-пастуха. Лирический герой Есенина — пастух в хоромах природы, сопричастный вселенной («Я пастух, мои палаты…», 1914). В его «Ключах Марии» (1918) творчество представлено как плод пастушеских дум, а пастух был уподоблен Амосу. Существо творчества разделяется на 3 вида:

§ Душа — корабельный — уловление в предмете струения.

§ Плоть — заставочный — уподобление одного предмета другому.

§ Разум — ангельский — сотворение.

Важное место заняло «скифство»: преображения России, поиск пути в обетованную землю.

После революции оптимизм сменился трагическим мировосприятием. Сначала Есенин принимал революции, но позже осознал ее гибельное значение. Поэт отождествляет свою личную судьбу и судьбу крестьянской России. Он чует приближение «железного гостя» (индустриально-городской цивилизации); надвигающегося тяжелой поступью на село, — и свой поэтический удел соотносит с концом деревни # «Я последний поэт деревни…».

В поэме «Страна негодяев» Есенин намеревался создать широкое полотно, в котором хотел показать столкновение 2х миров и 2х начал в жизни человечества: исконно русского (доброволец «сочувствующий коммунистам» Замарашкин и Номах (прототип — Махно), разочаровавшийся в революции и пустившимся в бандитизм), и того начала, что являет «Homo Europeo-Americanus» в лице комиссаров Чекистова и Рассветова.

Объясняя себя, Номах признается, что и он «когда-то верил в чувства: в любовь, геройство и радость», «верил… горел… шел с революцией », но затем «пришли те же жулики, те же воры. В этом предводителе народной вольницы ярко выражено то гневное бунтарское начало, тот отмстительно-разгульный, мятежно-непокорный, анархический, азартно-игровой полюс русской души, который особенно сокрушительно вырывается на свободу в ситуациях предела. В Номахе (как и шире — в «хулигане») своего рода русский тип мирового скорбника с его уязвленной самостью обиженного в лучших чувствах вечного подростка, заложившего в своем облике и душе глубоко разочарованную во всем — от Бога до любимой — слегка демонизированную складку.

Достойна и взросло ответственна позиция Замарашкина с его ясными, твердыми словами: «Я не был никогда слугой. Служит тот, кто трус. Я не пленник в моей стране. Ты меня не заманишь к себе».

Комиссар Чекистов. Самодовольная пошлость этой фигуры так и брызжет из его невольного саморазоблачения: некогда бедный, как церковная крыса, Ленбман из Могилева, ныне — грозный Чекистов, с душой Гамлета и любитель «околесины», он аттестует себя «гражданином из Веймара», явившимся «укрощать» эту дикую страну, к коей он не испытывает ничего кроме ненависти и презрения

Сложнее образ мыслей другого комиссара, тоже с явно искусственно-говорящей фамилией — Рассветова, жившего какое-то время в Америке. В его уста Есенин вложил почти дословно (из собственных писем) свое разоблачение Америки и американцев («они — неуничтожимая моль») как истинной страны негодяев. И вместе с тем сам он является представителем той пролетарски-идейной, большевицкой породы людей-практиков, что мечтают и планируют создать здесь, в России, новую Америку, но на советский лад. Для Рассветова «Вся Россия — пустое место. Вся Россия — лишь ветер да снег».