link447 link448 link449 link450 link451 link452 link453 link454 link455 link456 link457 link458 link459 link460 link461 link462 link463 link464 link465 link466 link467 link468 link469 link470 link471 link472 link473 link474 link475 link476 link477 link478 link479 link480 link481 link482 link483 link484 link485 link486 link487 link488 link489 link490 link491 link492 link493 link494 link495 link496 link497 link498 link499 link500 link501 link502 link503 link504 link505 link506 link507 link508 link509 link510 link511 link512 link513 link514 link515 link516 link517 link518 link519 link520 link521 link522 link523 link524 link525 link526 link527 link528 link529 link530 link531 link532 link533 link534 link535 link536 link537 link538 link539 link540 link541 link542 link543 link544 link545 link546 link547 link548 link549 link550 link551 link552 link553 link554 link555 link556 link557 link558 link559 link560 link561 link562 link563 link564 link565 link566 link567 link568 link569 link570 link571 link572 link573 link574 link575 link576 link577 link578 link579 link580 link581 link582 link583 link584 link585 link586 link587 link588 link589 link590 link591 link592 link593 link594 link595
конспект лекций, вопросы к экзамену

История изучения разговорной речи.

Современной теории дискурса есть что позаимствовать из проекта Института русского языка АН СССР, проводившегося под руководством Е.А.Земской в 60-е годы ХХ в. Это исследование реальной русской разговорной речи, т. е. «речи, употребляемой в условиях непринужденного общения лицами, владеющими русским литературным языком». Помимо монографии, серии статей участников, были опубликованы и сами записи. Корпус до сих пор служит источником примеров для исследователей.

Решиться на «определение, основанное на экстралингвистических характеристиках разговорной речи» было в некотором смысле научным предвидением, ведь собственно дискурсные исследования появились на Западе (например, во Франции) гораздо позже, к концу ХХ века.

Как и в похожих экспериментах французских исследователей звучащей речи, язык предстал вовсе не в том виде, в каком многие привыкли его видеть на страницах школьных учебников. С точки зрения предложений из текстов учебника, большинство высказываний разговорной речи построены «неправильно». Например, дело с русскими падежами обстоит так, что русский язык вполне можно признавать беспадежным и аналитическим языком. Большую часть примеров составил именительный падеж даже в самых неожиданных, с точки зрения нормативного синтаксиса, местах: «Парикмахерская не скажете Метро / сходите Какой этаж Вы живете Валидол нигде в городе нет». Возможная потеря понимания в печатном примере в устном дискурсе восполняется интонированием и сегментацией.

Еще одним важным результатом работы группы Земской стала выработка принципов транскрипции устной разговорной речи. Анализировать магнитофонную запись ведь нельзя. Система записи во многом напоминает более поздние системы написания транскриптов дискурса в дискурсанализе. Фрагменты разной интонационной и информационной значимости выделяются с помощью косой черты или шрифтовым способом и т.п.

Магнитофонные записи использовал и У. Чейф, в 1980 году опубликовавший книгу «Рассказы о грушах. Когнитивные, культурные и языковые аспекты порождения повествования», а в 1994 — «Дискурс, сознание и время». В первой книге исследуются транскрипты пересказов фильма о мальчике, собирающем груши. На основе исследования делаются выводы о процессах вербализации визуального опыта. Во второй книге также используются транскрипты реально зафиксированных дискурсов.

Чейф, фактически, разработал систему записи транскриптов, отражающую порождение речи. Устный дискурс порождается толчками, квантами, называемыми интонационными единицами (соизмеримы с одной предикацией). Часто встречаются не только прототипические интонационные единицы, но и маргинальные (незавершенные, ошибочные и т.п.). Отражается и молчание, паузы (в секундах), просодия (три степени акцентуации: первичная –, вторичная –, слабая). Основное внимание Чейф уделяет выделению топика, комплекса идей (референтов, событий, состояний), находящихся в полуактивном сознании — топик определяет целостность дискурса. Чейф исследует также феномен активации, фокусировки сознания на ограниченном фрагменте мира, фактически давая когнитивное объяснение выбору подлежащего/
(A)… (0.4) Have the nimals, (0.8) = (1.2)
(A)… (0.1) ever attacked anyone n a car (1.6) = (1.7)
(B)… (l.2) Well I — – (0.2) = (1.4)
(B)… well hard of ah lephant, (1.0)
(B) that sat down on a V one time. (1.8)
(B)… (0.9) There’s a gr — – (0.6) = (1.5)
(B)… Did you ver hear tht (0.8)
Работы, подобные исследованиям У. Чейфа, проводили также Р. Томлин (рассказ о наблюдаемом на экране фильме в режиме реального времени), Т. Гивон (грамматика манипулирует интеллектом, а интеллект порождает текст), В. Манн и С. Томпсон (теория риторической структуры — формирования дискурса как цепочки предикаций) и другие лингвисты.

В современном дискурс-анализе, как отмечает М.Л. Макаров, используются следующие способы записи:

ЗАПИСЬ ВЕРБАЛЬНЫХ КОМПОНЕНТОВ

Стандартная орфография
A: Her doctor never called again, you know
B: No Isn't this funny
A: Yes. I mean it's not good enough, you know.
B: It isn't.... Let me see, last night was it

«Литературная» транскрипция
A: Her docta never called again, ye know
B: No Ain't this funny
A: Yep. I mean it's not good enough, y'know.
B: It isn't.... Lemme see, last night was it, uh

Псевдофонетическая транскрипция
A: Huhr doctuh never call'd again, yeh know
B: Noah Ahn't thih funneh
A: Yeahp. Ah mean it's not good enough, yih'no.
B: Ih tisn't.... Lemme see las' nite wuz id uhh

Фонетическая транскрипция (как это принято МФА)

ОБЩАЯ КОМПОЗИЦИЯ ТРАНСКРИПТА

Вертикаль:
A: Her docta never called again, [ye know?]
B: [No?] Ain't this funny?
A: Yep.

Колонки:
А: В:
Her docta never called again,
ye know? No?
Ain't this funny?
Yep.

Партитура:
A: Her docta never called again, [ye know?] Yep.
B: [No?] Ain't this funny?